В обсуждении приняли участие ведущие эксперты:
Prof. Максим Лепский
Dr. Люсьен Оулахбиб
Dr. Стивен Бест
Ph.D. Виталий Лунёв
Представляем нашим читателя доклад академика УАН, Ph.D Виталия Евгеньевича Лунёва в рамках поставленных вопросов на обсуждение:
1. Ущербность, как новая категория мировой психологической науки.
Когда я услышал от доктора Олега Мальцева такую категорию, как ущербность и психология ущербности, у меня возникла необходимость найти язык, на который можно опираться для понимания этой категории, потому что она меня очень сильно увлекла. Вначале это немного напоминает позицию А. Адлера с его комплексом неполноценности. В дальнейшем, когда начинаешь глубже разбираться в этом аспекте, понимаешь, что это не совсем так. Проблема в том, что глубинная психология всегда опиралась на чей-то язык, на язык физики, неврологии, лингвистики, культурологии и других наук. В данном случае, для меня это так прозвучало, речь идет о языке экономики, права и может даже криминалистки. Поэтому, по большому счету, содержание психологии ущербности или вообще ущербности как таковой — это то, что относит нас к теме лишения, потери, изъятия, в конечном итоге, к первичному дефициту чего бы то ни было. И это очень напоминает картину потерянного Рая или отлучение от чего-то такого, что было изначально, но оказалось потерянным.
Если мы говорим о глубинной психологии, то такая потеря, которая впервые ощущается субъектом, она как раз связана с тем, что он становится за пределами желания значимых для него фигур. Когда мы говорим об ущербности, мы всегда подразумеваем наличие другого ( человека). Потому что без этого другого стать ущербным невозможно. Поэтому мы можем говорить о том, что ущербность тесно связана изначально с чьей-то потребностью. Моя личная ущербность изначально связана с потребностью кого-то другого или чего-то другого. Это принципиально важный тезис.
Второй очень важный момент связан с тем, что ущербность связана с желанием быть признанным другим и потребностью в этом другом. И свою потребность мы ощущаем только посредством другого.
Еще один тезис, на котором я хотел остановиться, что ущербность всегда связана с первичными объектами, которыми могут выступать отец и мать. Соответственно, речь идет о конфликте желания и закона, и это становится одной из базовых серьезных первопричин последующей ущербности.
Если резюмировать такие теоретические позиции, мы можем прийти к примерно следующему выводу: желание другого и невозможность преодолеть это желание становится основой для переживания субъектом ущербности как таковой. Единственный выход из состояния ущербности может быть связан с возможностью сформировать только свое желание, а для этого нужно преодолеть тревогу и опереться на необходимый ресурс.
2. Пандемия, как тест или проект.
То, что происходит сейчас, в моем представлении, по последствиям сопоставимо с очередной мировой войной, по масштабу того, что задействованы страны, ресурсы, судьбы людей, судьбы огромных систем. Естественно, это все выглядит, как довольно серьезный проект, тестирующий готовность его повторять еще какое-то количество раз в будущем. Это обратная сторона глобализации, когда в мире можно создать любую ситуацию. Потому что на самом деле, весь этот мир состоит из различных симулякр того, что не существует, но что можно регулярно раздувать, копировать. Поэтому ответить на вопрос: «Что было в самом начале?», — практически невозможно.
То, что сейчас должно быть объектом нашего внимания, можно назвать вторичной выгодой от того, что происходит. Как в глубинной психологии мы говорим о вторичной выгоде от симптома, так и в нынешней ситуации в мире вторичная выгода от происходящего, по сути своей, рассказывает об очень многом. Что очень важно — обнажилось табу. Если мы берем, к примеру, дружеские отношения, мы знаем, что в этих отношениях есть табу на предательство. Если мы говорим о семье — речь идет о табу на измену. Если мы говорим о политическом союзе, то здесь есть табу на распад этого союза. Случилось как раз наоборот: всё, что было табуированным, вдруг вырвалось на поверхность. Такова картина многих политических союзов сегодня.
Почему политические лидеры Европы стали откровенно националистичными? То, что в Евросоюзе табуировалось долгие годы, в настоящее время, воспринимается как нечто нормальное. Я это связываю с «Теорией генетического подобия» Филиппа Раштона, которая как раз подразумевает, что такой тип поведения в условиях угрозы, он собственно является примитивным, но самым однозначно проявляющимся. Это простой ответ на вопрос «свой — чужой». И когда находится ответ, перед человеком или открываются границы, или закрываются. Примитивно до ужаса, но от этого рушится вся система, которую идеализировали. Особенно картина в Украине, которую идеализировали по поводу Европы.
Последний момент, на который я хотел бы обратить внимание. В мире, который мы сейчас называем эпохой постмодернизма, мире, построенном на симуляциях, есть одна очень важная особенность. Наша эпоха — это время, когда индивид не способен остановиться. Вот почему я уверен, что то, что происходит сейчас, не остановится, а дальше будет приобретать какие-то новые формы. Мир в этом отношении становится другим.
3. Древний еврейский конфликт, как яркий пример из любого учебника по стратегическому управлению.
Я нашел для себя возможным такой эпизод, конфликт, который, как мне кажется, лежит в основе появления израильского народа. С точки зрения библейской истории, это выход из египетского рабства и этому соответствовало несколько событий: защита народа Израиля от «Ангела Смерти», который должен был пройтись по народу, но только те, кто слушался рекомендаций, правил и пожеланий, данных Моисеем, остались живыми. Им нужно было банально оставаться дома, не выходить в ту зловещую ночь, когда это случилось. Таким образом, народ оказался спасенным, а дальше историю вы знаете. В этом сюжете я обнаружил сходство с историей христианства о том, как всегда народ был спасаемый только лишь благодаря тому, что он изолировался, прятался, сидел, ждал и в этот момент происходили события, которые его не касались, а он оставался в живых. Вот в этом я для себя обнаружил, по сути, такую архетипичную картину, которая после повторяется в ряде современных событий.
Как мне кажется, люди или человечество примерно этого и ожидают. Ведь когда мы говорили о религиях на первой панельной дискуссии, я вспомнил массу эпизодов, когда при появлении нового святого или какого-то ответвления того же христианства, было чудо прекращения смертельной болезни, чумы или др. Это то, что остается в ожидании людей. Из этой картины я вижу, что большая часть человечества нуждается в таком изолятивном способе перехода от одной эпохи к другой и, к сожалению, это та стратегия, на которую человечество соглашается.
Читайте доклады других экспертов в следующих статьях!
Официальная площадка конференции http://pale2020.euasu.org
